В наше время через 2 часа после удаления желчного пузыря человек может уже спокойно вставать с кровати и ходить по палате. Через день он дома, а через две недели может выходить на работу. Эта реальность доступна нам сегодня благодаря современной малоинвазивной (миниинвазивной) хирургии.
Почему операции на органах брюшной полости больше не требуют долгого и болезненного восстановления? Как высокие технологии позволяют хирургу видеть больше, чем при открытой операции? В каких случаях без классического разреза все же не обойтись? Об этом мы поговорили с хирургом высшей категории Республиканского клинического медицинского центра (РКМЦ) Сергеем Сидоровым.
Сергей Александрович Сидоров
врач-хирург и проктолог ГУ «Республиканский клинический медицинский центр», высшая квалификационная категория
Открытая хирургия и малоинвазивные операции – в чем принципиальная разница
Суть открытой операции: хирург делает большой разрез (при операциях на брюшной полости – 10 см и больше), чтобы напрямую получить доступ к органу или области, требующей вмешательства. Пример: полостная операция при аппендиците (разрез внизу живота).
Суть малоинвазивной операции (лапароскопической, эндоскопической): вместо большого разреза делаются небольшие проколы (обычно 0,5–1,5 см). Через них вводятся инструменты и видеокамера, изображение транслируется на экран. Пример: лапароскопическое удаление желчного пузыря (через 4 небольших прокола).
«Долгое время классическим и надежным считался большой разрез. Даже выражение такое есть: «Большой разрез – большой хирург», – комментирует Сергей Александрович. – Однако чем больше рассечение, тем больше нервных окончаний вовлекается, тем хуже себя чувствует пациент после операции и тем больше требуется обезболивающих. Соответственно, и двигаться человек начинает не сразу – через 2–3 дня».
При лапароскопической холецистэктомии (удалении желчного пузыря) делается 4 небольших надреза, самый большой – 7–8 миллиметров.
«В совокупности это меньше 4 сантиметров. После операции человек буквально через 2 часа может вставать и двигаться. Некоторые даже спрашивают: «А мне точно сделали все, что нужно?». Обычно пациент уходит домой на следующий день или через день, а к работе может приступить уже через 2 недели», – рассказывает хирург Республиканского клинического медицинского центра.
Сергей Александрович не оставляет без внимания и эстетическое преимущество малоинвазивных операций.
«Этот вопрос для некоторых пациентов, особенно для девушек, зачастую даже основной. Маленькие разрезы практически не бросаются в глаза. А через год–полтора, когда пациент приходит на осмотр, иногда даже трудно понять с первого взгляда, была ли операция», – делится врач.
Операции через малые доступы – это революция?
«Методика лапароскопии начала входить в практику с 70-х годов, а закрепилась с 80-х, когда была проведена первая лапароскопическая холецистэктомия. Сейчас это самая распространенная в мире операция на брюшной полости», – говорит Сергей Сидоров.
По его мнению, малоинвазивные методики – это действительно революция.
«В начале прошлого века считалось, что хирург должен сделать такой разрез, чтобы все хорошо рассмотреть и прощупать. Но появились технологии, благодаря которым это правило безнадежно устарело», – подчеркивает врач.
Для миниинвазивной операции нужен целый комплекс современной техники.
- Видеокамера и монитор: «Видеокамера позволяет видеть в брюшной полости необходимые зоны, порой даже лучше, чем при открытом доступе – за счет увеличения и качественной картинки на экране. Мы видим буквально мельчайшие структуры и сосуды».
- Инсуфлятор: «Это прибор, который нагнетает газ в брюшную полость. Объем увеличивается – и можно спокойно работать на органах».
- Энергетическое оборудование: «Используются ультразвуковые скальпели, монополяры – приборы, которые рассекают ткани и останавливают кровотечение. Такой комплекс дает возможность выполнить то, что было невозможно 50 лет назад».
Какие сложные операции можно выполнить через малый доступ
Примеры малоинвазивных операций:
- колопроктология: удаление злокачественных и доброкачественных образований кишечника и прямой кишки;
- общая хирургия: операции на печени (иссечение доброкачественной и злокачественной патологии), на поджелудочной железе, лапароскопические резекции желудка;
- урология: лапароскопические резекции почек, операции по поводу сужения мочеточника и мочевыводящей системы;
- гинекология: всевозможные лапароскопические операции на яичниках, матке.
«Благодаря лапароскопии можно делать такие сложные операции, как удаление рака прямой кишки, опухоли почек и т.д. Операции по поводу сужения мочеточника, мочевыводящей системы – это еще более тонкая хирургия, когда тончайшее оборудование вводится в узкие проходы. Сужение можно рассечь лазером под визуальным контролем, и пациент на следующий день обычно уже готов выписываться», – рассказывает Сергей Сидоров.
Все эти операции выполняются в Республиканском клиническом медицинском центре. Более того, в РКМЦ используется роботическая хирургическая система, которая позволяет выполнять операции с еще большей точностью.
Насколько широко используется малоинвазивный подход в Беларуси
«Пока он не так широко распространен, как хотелось бы. Дело не в специалистах, а в дороговизне оборудования и сложностях с его закупкой. В отдельных больницах Минска, областных центров методика применяется, но в целом по стране процент пока невысок», – констатирует хирург.
По его словам, будущее – за миниинвазивной хирургией, и в обозримом будущем она станет стандартом. Пока же это доступно в основном в республиканских медучреждениях и крупных частных центрах.
Роль хирурга и команды
«Опыт и тренированность хирурга критически важны. Хороший врач с плохим оборудованием или неопытным ассистентом не сможет раскрыть все преимущества методики», – уверен Сергей Александрович.
Поэтому в РКМЦ создан симуляционный центр для обучения хирургов.
«Молодые и состоявшиеся врачи отрабатывают на специальных тренажерах основные операции: холецистэктомию, резекцию опухолей. В будущем сдача зачета на симуляторах, я уверен, станет обязательным этапом обучения».
Однако врач напоминает, что в операции участвует не только хирург:
«Анестезиолог и сестра следят за состоянием пациента. Операционная сестра – это «руки» хирурга, она предугадывает его действия. Ассистент должен понимать ход операции и правильно направлять камеру. Когда команда работает как единый организм, операция проходит быстро и гладко. А чем меньше пациент находится под наркозом, тем быстрее он восстановится».
Когда без большого разреза не обойтись
Философия РКМЦ – миниинвазивность. Даже сложные операции здесь стараются делать через небольшие доступы.
«Например, по моему направлению, колопроктологии, процент малоинвазивных операций достигает 95%. Но бывают случаи, когда без большого разреза не обойтись. К примеру, при запущенном онкопроцессе, когда опухоль большая или есть метастазы по брюшине. В таких ситуациях лапароскопия может быть даже во вред. Тогда мы делаем открытую операцию. Но таких случаев не более 5%», – уточняет Сергей Александрович.
А бывает ли, что во время лапароскопии приходится переходить на открытый доступ? По словам врача, это случается редко.
«Такое бывает в основном на этапе становления методики. В центрах с большим опытом это большая редкость. Консилиум на дооперационном этапе точно определяет, возможен ли малый доступ, – объясняет врач. – Выполняется компьютерная томография с контрастированием сосудов, чтобы четко понимать локацию опухоли и анатомию. А во время операции системы визуализации показывают на мониторе, где расположена опухоль и как проходят сосуды, минимизируя риски».
Как действовать пациенту, которому предстоит операция
«Нужно найти центр, где делают необходимое вмешательство, и доктора, который специализируется на этой патологии. Выбирайте того, кто вызвал у вас доверие, и открыто обсуждайте все волнующие вопросы», – советует врач-хирург РКМЦ Сергей Сидоров.
Листайте слайдер с помощью стрелок
Куда движется малоинвазивная хирургия будущего
«Я вижу несколько ключевых направлений. Во-первых, это гибридные операционные, где прямо во время операции можно сделать КТ или ангиографию, чтобы точно видеть, что происходит. Во-вторых, будет развиваться искусственный интеллект. Уже есть роботы, которые ассистируют, а где-то и самостоятельно выполняют этапы операций», – рассказывает специалист.
Еще одно перспективное направление – телемедицина.
«Хирург в районной больнице, столкнувшись со сложным случаем, может прямо во время операции связаться с коллегой из республиканского центра, показать ему картинку и получить консультацию. У нас в РКМЦ такой проект уже разворачивается», – говорит специалист.
Футуристическое, но уже обозримое будущее – нанороботы, которые будут запускаться в организм для точечного выполнения задач.
«Развитие будет идти в сторону максимальной визуализации и точности. И думаю, что через 10 лет для плановых операций вопрос, делать открыто или миниинвазивно, уже не будет стоять. Малый доступ неминуемо станет золотым стандартом», – заключает Сергей Александрович Сидоров.
Фото: Анна Занкович
Читайте также другие наши интервью с врачами РКМЦ:
