За врачебной маской: судмедэксперт с 46-летним стажем о жизни, смерти и своей работе

Человек, который на протяжении 46 лет ежедневно встречается со смертью, четко помнит годы преступлений, фамилии жертв и следователей, которые вели дела. Человек, от которого веет какой-то необъятной добротой и, глядя на которого, невольно начинаешь улыбаться. Наш сегодняшний герой — судмедэксперт Михаил Семенович Цивес. 

Учился на факультете лечебного дела. Было нелегко, особенно на первых курсах. В медицинском только на смекалке «не проедешь», приходилось очень много заучивать. В группе были в основном девушки — медицина вообще считалась больше женской специальностью. Да и сейчас, я бы сказал, не многое изменилось —здесь по-прежнему больше женщин.

— В анатомичке у нас лежали трупы. И вот сидим мы, человек 10, преподаватель дает нам задание: «тебе вот рука, тебе нога» и так далее. И мы препарировали. Это весьма кропотливая работа, при которой следует отделить кожу, показать все мышцы, нервы и сосуды, не повредив их. Анатомию мы зазубривали настолько, что потом проще было сдать теорию на латинском, чем по-русски рассказывать. 

Отучившись 6 лет, я получил специальность врач-невропатолог. Это было в 1969 году.

Путь в судмедэкспертизу

— После института я ушел в армию. А когда вернулся, начальник областного бюро судебно-медицинской экспертизы в Минске (потом он был начальником республиканского бюро) главный эксперт Максимов Сергей Сергеевич предложил мне работу в экспертизе. Вакансия была в Солигорске. И я согласился. Только для того, чтобы приступить к работе, нужно было пройти первичную специализацию. 

В Советском союзе подготовкой специалистов в сфере экспертизы занимались в Москве, Ленинграде и Киеве. Вот в Киев я на 6 месяцев и поехал.

В Киеве у меня был преподаватель Хаменок Валентин Петрович. Он сам из Беларуси, был в то время начальником судебно-медицинской лаборатории группы советских войск Германии, полковник медицинской службы, доктор медицинских наук. Он тогда первый год преподавал и взял к себе в группу меня и еще двух парней, тоже из Беларуси. Очень образованный был человек, в совершенстве владел немецким языком. Его докторская диссертация была на тему скоропостижной смерти солдат. В то время это была засекреченная информация. И у меня до сих пор хранится его лекция по симуляции, о том, как солдаты «косят» от службы.

— Мне было 25, когда я пришел в судмедэкспертизу. 4 января 2017 года будет уже 46 лет, как я в этой профессии. 46 лет на одном месте.

Знаете, мне вообще кажется, что, если человек идет на работу с каким-то напряжением, если она ему в тягость, такую работу нужно поменять. Ничего хорошего все равно в итоге не выйдет. Когда нет согласия с самим собой — это хуже всего.

О смерти

— Козьма Прутков сказал, что человек с момента рождения сделал первый шаг к своей смерти. Думаю, что лучше выразиться нельзя. Ничего вечного нет, все это естественный физиологический процесс. Но к смерти привыкнуть невозможно.

Безусловно, для нас это работа. Среди некоторых людей бытует мнение, мол, вы там каждый день это видите, привыкли, очерствели. Нет. Каждую смерть я пропускаю через себя. Ты сталкиваешься с горем, страданиями, смотришь на человека и понимаешь, что сделать что-то, помочь ему уже не можешь, но в то же время, установив причину смерти, ее давность, ты помогаешь не только правоохранительным органам, но и близким умершего, порой снимая у них часть душевной боли.

О сложных делах

— Был один случай, как сейчас помню, в 1982 году. В лесу нашли костер и обугленный труп. Как потом оказалось, это был житель Вильнюса, и как его сюда занесло — не ясно. Когда я начал вскрывать тело, то увидел огнестрельную рану. Как потом выяснилось, он стал жертвой бандитских разборок. Его убили, а затем сожгли, чтобы следы замести. Убийство это было раскрыто. Меня после в Вильнюс приглашали в суд, но я не поехал по объективным причинам.

— Был еще один беспрецедентный случай. Закрытый ангар, цементный пол, внутри пустой, нет ничего. Сторож обходил территорию и почувствовал запах гари. Посмотрел — все запломбировано. Вызвал милицию, по вызову приехали, открыли ангар, а там лежит труп. Голова, шея, таз, ноги в сапогах, а грудь вся выгорела. 

Мы можем только предполагать, что он пьяный забрел в ангар, пока тот был открыт, его никто не заметил, а ангар закрыли. Анализ показал, что у этого мужчины было больше 5 промилле в крови, это очень высокий показатель. Он, видимо, закурил и прилег. От сигареты начала тлеть одежда, за ней — человеческий жир, он тоже поддерживает горение, и таким образом у пострадавшего выгорело все туловище. Это так называемое фитильное горение. Некоторые авторы в судебно-медицинской литературе описывают самовозгорание тела, но я в своей практике такого не встречал, какой-то внешний источник должен быть.

О шальных 90-х

— Как судмедэксперт могу сказать, что шальные 90-е Беларусь не особо коснулись. Потому что у нас, как я считаю, большинство людей законопослушны. Власть не давала распоясаться бандитам. Сказать, что был какой-то всплеск убийств в те годы, я не могу. Вообще, исходя из своей работы, говоря про криминал в Беларуси, сложно выделить какие-то всплески или более спокойные годы.

О книгах, бане и марках

— В свободное время я встречаюсь с друзьями. Общаемся, в баню ходим, паримся. Каких-то особых увлечений и хобби у меня нет, так как основное время занимает работа. 

Когда-то марки собирал, где-то они еще есть. Некоторые даже старинные, есть марки 50-х годов. Помню, несет почтальон почту, а я его жду: «Можно марочку отклеить?». Тогда это модно было. Сейчас, наверное, марки никто не собирает. 

Книги читаю. Как правило, по специальности, но и художественные тоже. Перечитываю сейчас в основном. Чехова люблю. Мне особенно нравится одна его цитата, которую порой хочется написать в заключение, — «Он умер от злой жены и алкоголизма». 

…иногда я думаю, кем бы я мог стать

— В жизни надо поступать так, чтобы быть в согласии с самим собой. И я считаю, что это самое главное. Когда ты по-честному относишься к своим коллегам, к тем, с кем общаешься, с кем живешь рядом. Когда не лукавишь, не извлекаешь для себя каких-то благ за счет других. 

Главный принцип медицины — не навреди. Думаю, этого же принципа нужно придерживаться и в жизни. Мне кажется, если каждый будет относиться к другому честно и порядочно, то и в обществе будет все намного лучше. Важно каждому начать с себя. 

В этой работе я нашел себя. Я иногда думаю, кем бы я мог стать. Мне кажется, что без судмедэкспертизы — никем. В этой работе вся моя жизнь.